Приближался вечер, повеяло свежим ветерком. Люси удобно устроилась в плетеном кресле, обложенном подушками. Мсье Арман поспешил представить своего спутника — некоего мсье Бруно, тоже торговца каракулем. Мсье Бруно прибыл в Пешавар совсем недавно.

Незнакомец извинился по-французски, что совсем не знает английского языка. Его лицо странным образом показалось ей знакомым, однако Люси так и не вспомнила, где видела этого человека раньше. Пожав плечами, она мысленно посетовала на свою мнительность. Причина тому — беременность и беспокойство за Эдуарда.

В конце концов, что такого уж подозрительного в мсье Армане? Разве что едва ощутимый дискомфорт, который Люси чувствовала в его присутствии. Когда-то в Куваре подобный инстинкт не раз спасал ей жизнь. Но ведь то было в Куваре, а здесь цивилизованный Пешавар. И уж во всяком случае нет оснований в чем-то подозревать торгового партнера мсье Армана.

Люси пила отличный чай, с удовольствием поедала сандвичи и вовсю хрустела необычайно вкусными бисквитами, успевая болтать по-английски и по-французски. Французская речь давалась ей с некоторым трудом, и Люси была этому рада, потому что приходилось напрягаться, и это отвлекало от тревожных мыслей об Эдуарде. В такой опасной стране, как Афганистан, жизнь самого бывалого и предусмотрительного путешественника подвергается ежеминутной опасности.

Слуга принес еще чаю и красного вина для графа, который объявил, что «итальянская душа чаю не приемлет».

— Может быть, мсье Арман, вы тоже выпьете вина? Мсье Бруно? — добавил он.

— Нет, спасибо. Мы с моим партнером не будем вам докучать. Зайдем как-нибудь в другой раз. Дело у нас не срочное, может и подождать.

— Не хочу нарушать ваши планы, господа, — сказала Люси, допив чай. — Мне уже пора домой. Граф соблазнил меня своими новыми бисквитами, которые и в самом деле хороши.

Граф вскочил на ноги:

— Баронесса, я непременно должен проводить вас домой.

— Это вовсе ни к чему, господин граф. У вас ведь гости. А мне до дома ехать всего несколько минут.

Галантный обмен любезностями продолжался минут десять и закончился компромиссом: граф удовлетворился тем, что самолично проводил Люси до коляски и усадил ее на сиденье. Сопровождали графа и мсье Арман, и мсье Бруно. Этого им показалось мало, и они долго стояли у ворот, на самом солнцепеке, и махали вслед. Правда, мсье Бруно с некоторой тоской оглянулся на тенистую веранду, но мужественно домахал до конца.

Люси несколько раз обернулась, тоже помахала рукой. Внезапно у нее чуть сердце не выпрыгнуло из груди. Во рту у нее пересохло, и Люси никак не могла сглотнуть, — а все дело в том, что она наконец узнала пресловутого «мсье Бруно»! Взгляд, который он бросил через плечо на веранду, открыл ей глаза: точно так же глянул через плечо на своих казаков тот русский капитан. Оказывается, «мсье Бруно» не француз и не торговец, а тот самый русский офицер, который со своими людьми заблудился среди гор Афганистана. Что делать? Может быть, надо вернуться и предупредить графа? Или лучше сделать вид, что ничего особенного не произошло?

Следом за этим открытием Люсинде пришла в голову ужасная мысль: достаточно графу проговориться, что леди де Бомон вся в слезах прощалась с каким-то мусульманским купцом, и жизнь Эдуарда окажется в смертельной опасности. Самое же кошмарное в том, что Люси сама, из-за собственной строптивости, погубит своего мужа!

Казалось, что коляска еле тащится по улице. Наконец, вернувшись домой, Люси бросилась к себе в комнату и вызвала горничную. Отшвырнув в угол шляпку и зонтик, наскоро ополоснув лицо, Люси лихорадочно пыталась найти выход. Было совершенно ясно, что без посторонней помощи ей не обойтись. Как лучше поступить — самой наведаться к мистеру Каррадину или же послать ему записку? Может быть, она вообще зря так уж растревожилась? Еще неизвестно, видел ли что-нибудь граф, а если видел — станет ли рассказывать об этом своим гостям. Подумаешь, какое событие — леди де Бомон с кем-то там прощалась.

Однако успокаивать себя было глупо. Люси прекрасно понимала, что итальянцу доверять ни в коем случае нельзя. Неизвестно еще, почему он оказался на базаре в тот самый час и в том самом месте. Человек он обаятельный, с чувством юмора, однако вполне может оказаться шпионом. В шпионском ремесле обаяние — отличный козырь.

Вспоминая последние события, Люси отчетливо видела, что граф вел себя немного неестественно. Он наверняка видел Рашида, однако ничуть не удивился, услышав историю о мифической горничной. Будь граф случайным прохожим, он наверняка задал бы кучу вопросов — что за горничная, да почему она живет в этой части города, и кто этот купец? Кроме того, не следует забывать, что граф успел о чем-то потолковать с кучером. Странно, очень странно. Наверняка итальянец спросил, почему экипаж леди де Бомон оказался в туземной части города. Кучер мог ответить, что мемсагиб приехала повидаться с мужем.

Несмотря на жару, Люсинду бил ледяной озноб. Если граф шпион, можно не сомневаться, что визит мсье Армана и русского капитана — не случайное совпадение. Они соучастники, и в этом случае граф, конечно же, сообщил им, что лорд де Бомон покинул город, переодетый пенджабским купцом. Необходимо предостеречь мистера Каррадина, чтобы он приказал арестовать всю троицу, пока информация не просочилась дальше. И очень важно, чтобы никто не видел, как Люси входит в дом мистера Каррадина.

Вошла горничная и низко поклонилась. Люси окинула ее оценивающим взглядом. Рост примерно такой же, как у госпожи. Вряд ли кто-нибудь обратит внимание на двух индийских женщин, идущих по пешаварской улице.

— Принеси мне комплект твоей одежды, — приказала она. — Я потом куплю тебе новую. И пришли сюда кучера. Немедленно.

Горничная умчалась прочь и минут через пять принесла стопку свежестиранной одежды. Еще раз поклонилась и испуганно уставилась на непривычно строгую хозяйку.

— Да что с тобой такое? — рассердилась Люси. — Ты на меня смотришь так, как будто я тебе сейчас голову откушу.

Собрав всю свою храбрость, горничная прошептала:

— У кучера много детей.

— Я очень рада. Надеюсь, будет еще больше, — вздохнула Люси, поняв, что ее утренняя угроза повергла весь дом в ужас. — Послушай, Дира, никто кучера с работы не выгоняет. И вообще всем вам бояться нечего. Помоги мне скорей переодеться. Повторяю еще раз, я никого ни за что не собираюсь наказывать.

Убедившись, что гроза прошла стороной, горничная и не подумала удивиться странному желанию мемсагиб.

— Надо же, госпожа, вы выглядите как одна из наших! — воскликнула Дира, когда переодевание было закончено.

Произнеся эти слова, горничная в ужасе закрыла ладонью рот — английские господа очень обижаются, когда им говорят, что они похожи на туземцев.

Раздался робкий стук в дверь, и появился кучер. Пришлось потратить несколько ценных минут, чтобы его окончательно успокоить, а потом еще несколько минут, чтобы кучер сказал всю правду. В конце концов подтвердились ее худшие опасения: кучер честно сказал тому молодому человеку, что лорд сагиб уезжает из города и госпожа приехала навестить его в «другом доме».

— Я не хотел сделать ничего дурного, госпожа.

— Ты не сделал ничего дурного, — успокоила его Люси.

Сердце у нее отчаянно колотилось. Однако она не забыла достать из кошелька серебряную рупию и сунуть кучеру.

— Ты хорошо мне послужил, я тебе благодарна.

Довольный кучер попятился из комнаты, благословляя щедрую хозяйку, но Люси его уже не слышала. Теперь окончательно ясно, что одной записки будет недостаточно. Нужно лично встретиться с мистером Каррадином и все ему объяснить. Можно не сомневаться, что британские власти незамедлительно арестуют русского офицера, переодевшегося французским купцом. Господи, мало Эдуарда поджидает опасностей в афганских горах, а тут еще русские устроят на него охоту!

Горничная уже совершенно успокоилась и потому громогласно воспротивилась тому, чтобы Люси вышла из дому в туземном платье, да еще пешком.